Читать онлайн книгу "Детство в СССР. В хрущевскую оттепель"
Детство в СССР. В хрущевскую оттепель
Зина Капина
У Инны, главной героини, уходит из жизни отец-фронтовик. Ее обижают, обманывают, преследуют. Особенно ей достается от влюбленного Кудряша. Ее спасают ребята с улицы. Она участвует во всех приключениях и рвется в школьные лидеры. Инна хочет изменить школу к лучшему и ей это удается! Это время Н. С. Хрущева, когда в магазинах – натуральные продукты, в стране безопасно, дети свободны и предоставлены сами себе. У них – приключения, правила чести и романтика. И Инна борется за свое место под солнцем.
Детство в СССР
В хрущевскую оттепель
Зина Капина
© Зина Капина, 2022
ISBN 978-5-0053-5177-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ДЕТСТВО В СССР
В ХРУЩЁВСКУЮ ОТТЕПЕЛЬ
Предисловие
Детство в СССР у всех было разное. В зависимости от того, где человек жил: в городе, в деревне или в столице. И от того какой была его семья. Героиня этой повести девочка Инна. Сначала она жила как принцесса, у нее были папа и мама. Папа много работал, а мама дома создавала уют. Инна была папина дочка, он ее любил, занимался с ней, научил в пять лет читать. Если ее кто-то пробовал обидеть, папа тут же вступался, и обидчики ретировались, то есть отступали. Но вот Инне всего семь лет, а папы не стало. Мама на работе до позднего вечера, и маленькая девочка учится выживать сама. На нее свалилось много обязанностей по дому. А еще соседские ребятишки, зная, что теперь нет защитника, издеваются над малышкой. Но она, собрав в кулак свою волю, учится давать отпор, завоевывает уважение у ребят на улице. Инна становится лидером и в школе. Она становится личностью, и справедливость торжествует.
Шобольники
Шобольники появлялись на наших улицах желанными гостями, и мы с радостью их встречали, как что-то необычное.
– Старьё берём! Утиль, шмотьё…
За окошком раздавался протяжно-прокуренный голос старьёвщика. Тот медленно ехал по улице на скрипучей телеге, запряжённой лошадью, принимая от населения всё ненужное: тряпки, обувь, металлолом и прочее.
– Шобольник! Шобольник! – громко кричали дети, бегущие по улице. Они, как глашатаи, спешили сообщить всем новость.
Я подскочила с дивана и понеслась в сарай за тряпками, ругая себя за то, что опять чуть не проспала всё. Схватив заранее приготовленный узел с барахлом, я побежала по улице. Хорошо, что старьёвщик ехал медленно.
Время от времени он останавливался, принимая у ребятишек утиль. Шмотьё он рассматривал, сортировал, завязав его узлом, взвешивал безменом. В тетрадке он медленно считал столбиком цифры. И сердце у ребёнка замирало в ожидания счастья: на какую же свистульку хватит?
Дяденька, похожий своей одеждой на почтальона Печкина, торжественно объявлял сумму, чаще в копейках, и отоваривал разными игрушками: резиновыми шариками большими и маленькими, алюминиевыми расчёсками, пистолетами с пистонами и разной мелочёвкой. Подобного товара в магазинах точно не купить!
Как я не просила маму дать мне тряпок, она говорила, что у нас сдавать нечего. И поэтому в прошлый раз у меня не хватило на шарик со свистулькой.
Но сегодня у меня в руках была большая удача: старое мамино пальто. Я его приготовила в сарае для старьёвщика. Не было счастливей меня человека, когда за пальто я получила несколько разных шариков со свистульками. Не у всех был сегодня удачный день! С завистью смотрели на везунчиков ребятишки, окружившие телегу плотным кольцом. Самый фартовый мальчишка уже стрелял из пистолета с пистонами, а другие жалобно просили:
– Ну, один разок…
Старьёвщик тронул лошадь и поехал, а самые отчаянные, прицеплялись сзади к телеге, чтобы немного прокатиться. Дяденька их шугал, но они не слушались и бежали следом, как будто хотели отомстить за то, что сегодня ничего не досталось.
– Старьё берем! Утиль, шмотьё…
…Помню, что мама долго кричала на меня за сданное пальто, которое она ещё надеялась поносить. Я отчаянно доказывала: пальто стоит выбросить на помойку и оно отжило свой век. Но она не унималась, долго не могла успокоиться, до позднего вечера жалуясь всем. Соседи поддержали меня и велели маме радоваться, что у неё такая заботливая дочь, ведь скоро она будет ходить в новом пальто, благодаря моей предприимчивости. Никто уже не сердился, все улыбались.
Зато теперь мама к каждому приезду старьёвщика старалась сама подобрать мне кучу изношенных тряпок, хорошо помня о сданном пальто.
– А то опять что-нибудь сдашь из шифоньера! – говорила она улыбаясь, и я довольная принимала от неё узелок.
Я знала точно, что уж теперь-то я не уйду от шобольника с пустыми руками!
Наши игры
Радовались мы так шобольникам, потому что хорошие игрушки невозможно было купить, хоть мы и жили в мирное время. Война давно закончилась, а в магазинах на прилавках стояло мало игрушек, по пальцам можно перечесть.
Когда я увидела во дворе соседнего дома пластмассовые куклы, цветные ведерки, совочки для песка, я застыла завороженная около их палисадника. Но девочка не обращала на меня внимания, потом вышла ее мама и, посмотрев на меня, тоже промолчала. Выглядела я вполне прилично, но они не пригласили меня в свою «персональную» песочницу. Грустная, я вернулась домой, а когда пришла с работы мама, я рассказала об игрушках и попросила мне купить такие же.
Мама пообещала узнать и позже спросила у соседки:
– Где вы купили?
– В Москве, в Детском мире! – ответила она.
И с этим ответом пришел конец моим мечтам о таких игрушках, потому что в Москву, столицу нашей родины, мама моя не ездила, да и все остальные соседи тоже. Это только железнодорожники, у которых бесплатные билеты, могли позволить себе такое путешествие за игрушками.
Мы же развлекались самодельными, да теми, что выменяли у шобольника, а еще скакалки и мячи. Но были у нас и другие развлечения.
Жил у нас на улице в соседнем доме добрый человек. Вот он каждую весну строил аттракционы, не только своим дочкам, но и для детей всей улицы. Строения эти находились не внутри его двора, а снаружи, рядом с их калиткой.
И каждый год это было что-то новое. Однажды он построил такой высокий столб, метра четыре, к вершине его был прикреплен круг, а на нем длинные толстые веревки с петлями. И вот мы, крепко схватившись за эти веревки, разбегались, повисали на них, как обезьянки на ветках, и могли полетать с одного места на другое.
На другой год он зарывал в землю столб, к нему прикреплял доску, которая крутилась, и это было нашей каруселью. Двое садились на концы этой доски, а мальчишки постарше раскручивали, потом отбегали, и доска с ребятней вертелась по кругу. Была, конечно, очередь, но за лето все успевали накататься досыта. Он так капитально все делал, что не было ни разу ни одного несчастного случая. Я не раз видела его, стоящего у калитки, со счастливой улыбкой на лице. Он молча радовался, глядя как детишки резвятся.
На нашей улице бегало много детей, не меньше пятидесяти, и взрослые относились к нам по-доброму. Когда умер отец, то у меня не было проблем с велосипедом или коньками, взрослые сами предлагали разные услуги.
Однажды осенью я проходила мимо соседа, когда он смазывал велосипеды своей семьи. Он, окликнув меня, спросил:
– Дочка, а ты свой велосипед уже смазала на зиму?
– Нет! Я просто загоняю его в сарай и всё.
– Давай его сюда, я тебе смажу, и поставишь на зиму.
Я вручила велик с удивлением и радостью, потому что у меня и в мыслях не было, что надо смазывать. Другой сосед всегда интересовался моими коньками и точил их, если надо.
Я немножко гордилась, что взрослые ко мне так относятся, на что мама однажды сказала:
– Это они ни к тебе! Это они отца твоего помнят.
Отец у меня был необыкновенный: он столько добра сделал людям! Тот сосед «с велосипедами» живет вместе со своей семьей в «нашем» коттедже. Мой отец отдал им, семье из восьми человек, нашу новую квартиру. Он говорил, что нас четверо, поэтому мы можем подождать. Получим такую же, но позже. А сам, в следующем году, не дожив пару недель до сдачи дома, умер, и мы остались в маленькой комнате.
Но, в основном, наши дворовые игры были не связаны с семейным положением родителей. Все было общее. С мячами играли мы в вышибалы и штандер-стоп. С чиколяшками прыгали в классики. Играли в глухой телефон и в прятки до темноты.
На нашей улицы ребята не делились между собой, играли вместе: девчонки и мальчишки. В футбол команды формировали так, чтобы в них было одинаковое количество девчонок, например: по три в каждой команде. Мальчишки все-таки понимали, что они сильнее физически. Все вместе мы играли в чижик, в прятки, в войнушки, в штандер-стоп, в лапту и вышибалы. Только в классики играли одни девочки, и к скакалкам мальчишки редко подходили.
Получалось так, что у мальчишки были только свои игры, а у девчонок играли и в свои, и в мальчишечьи.
Велики
В нашем детстве у многих в семье были велосипеды, и мы детвора катались на них постоянно. Вот детских не было ни у кого. Велосипед, типа «Орлёнок» для школьников, был один, и тот на соседней улице. Мы, конечно, мечтали о таком велосипеде, но родители нам не покупали.
Я тоже долго клянчила, чтобы купили мне такой велик, но безуспешно. И не потому что дорого, а просто взрослые считали, что детский велосипед – это баловство.
– Вот подрастешь и купим взрослый!
Сначала мы учились на них ездить «под рамкой». Ведь с сиденья наши ноги еще не доставали педали, и мы ездили, скособочившись, едва удерживая равновесие. Но уже – на велике! Позднее, подрастая и доставая педали с сиденья, мы уже могли полихачить. И чего только не вытворяли на своих велосипедах: и задом наперед ездили, и с ногами на сиденье после разгона. Но я видно хотела всех переплюнуть и решила однажды прокатиться по своей улице с закрытыми глазами. Проехав половину, я коленом правой ноги со всего размаха – и в столб!
Вот и посыпались у меня «звезды из глаз» первый раз в моей жизни. Надеюсь, что и в последний. Больше я подобного «звездопада» не видела никогда.
Осенью, уже старшеклассниками, мы лазили за яблоками в соседские сады. Выбирали хозяев с высокими заборами и злыми собаками. Добрых и стареньких бабушек мы не трогали, зато над ними мы любили подшутить.
Была такая игра. Мы привязывали картошку на длинной леске или нитке к окну и, когда дергали за веревку, сидя в кустах, картошка стучала по стеклу. Из дома выбегала бабушка:
– Кто там?
Возвращалась домой, а мы опять дергаем, и бабушка снова выбегает на крыльцо:
– Кто там? Никого.
Опять уходит. А нам, спрятавшимся в кустах, так смешно, как бабушка выбегает, что мы покатываемся со смеху. В конце концов бабушка догадывается, отрывает нашу картошку от окна и грозит нам вслед.
Вечерами мы собирались на длинной скамейке, таких было две, где хозяева не ругались. С остальных нас прогоняли, потому что мы шумели, смеялись громко, играли на гитаре или гармошке и пели дворовые песни, модные в то время.
На лавочке мы еще играли в «глухой телефон» и хохотали до упада, а еще «вам барыня прислала», «камень – ножницы – бумага», «города» и в другие игры.
Похищенные яблоки доставались из-за пазух и грызлись с аппетитом, хотя яблок навалом в каждом доме. Среднее Поволжье было тогда богатым яблочным краем. Но чужие вкуснее!
Спортплощадка
Рядом с нашим домом находились открытые огороды, где сажали картошку. В то время колорадского жука не было, и картошку растить было легко. Весной ее сажали, затем один раз за лето пололи, через месяц окучивали и все. Осенью собирали урожай. Это картофельное поле около многоквартирного дома никем не охранялось. И картошку не воровали даже те, кто не сажал, как наша соседка Анка. Они приходили и просили:
– Дайте пяток картошин на ужин!
И им, лодырям, давали. Но однажды пришла женщина-председатель уличного комитета и стала уговаривать всех отдать эту землю под спортивную площадку для детей. Что поднялось! Все кричали, возмущались, но она была тверда в своих намерениях. Аргументы ее были такие: будет лучше, если дети займутся спортом, а не опасными развлечениями, связанными с железной дорогой.
И площадку начали строить, оттяпав большую часть земли. Нам нравилось все. Мини-стадион позволял играть в футбол, в волейбол и даже баскетбол, но больше всего нас порадовал стол для настольного тенниса. Все принадлежности: мячи разные и ракетки хранились в среднем подъезде, где их всегда можно было взять.
Теперь мы большей частью пропадали на площадке, только вечером на часок разбегались, чтобы полить свои огороды, а потом собраться уже для вечерних дел. Правда, грядками мы занимались через день.
И вот вечерняя картинка. Колонка на улице одна. Дети бегают от нее до своих огородов: один идет с ведром, другой с двумя, третья несет воду на коромысле, четвертый везет в каком-то бочонке. Это было похоже на улей, а детишки на пчел.
Почему-то все родители заставляли младших таскать воду ведрами и поливать грядки? Это была тяжелая работа. Несет ребенок пару ведер воды, а его покачивает из стороны в сторону.
«Эксплуататоры! – думала я про взрослых. – Нарожают детей, раздадут им всю работу, а сами потом сидят, ручки сложат».
У всех детей было полно разных обязанностей по дому: в магазин за продуктами, вымыть полы, принести воды из колонки, убраться в доме, кур в сарае покормить. И когда мы все успевали – просто диву даюсь!
Сопротивляться было бесполезно, потому что так делали все. Аргументами было то, что родители пришли с работы уставшие, и дети должны им помогать. Что мы и делали, почти безропотно, хотя в душе все клокотало от возмущения.
«Эксплуататоры!» Так думала я, потому что мне не нравился физический труд. И посуду не любила мыть, и на огороде работать.
Но, несмотря ни на что, я каждый день выполняла все по дому. Другим детям, может быть, нравилось делать домашние дела. Они гордились собой, что помогают родителям, и чувствовали себя взрослыми. Разница еще была в том, что, например, в многодетной семье, где детей пять человек, им надо было по три ведра принести воды и – огород полит! А мне одной, чтобы полить такой же огород, надо было принести пятнадцать ведер воды! Итак, все дела многодетные распределяли и не уставали. А мне, одной, доставалось больше всех. Вот поэтому я уставала и сердилась. Вот в магазины за продуктами я ходила с удовольствием.
Как нас кормили
Хлеб я покупала сразу после уроков по дороге из школы, а еще халву с лимонадом, краковскую колбасу, сыр, кофе со сгущенкой и шоколадное масло. Мне разрешалось покупать все, что я хочу, но при условии: только для себя и на один день. Мама говорила:
– Мы живем вдвоем, и я не хочу за тобой доедать. Я же не хрюша! Ты каждый день ходишь в магазин и завтра уже захочешь чего-то другого, а это валяться будет? Лишних денег на выбрасывание продуктов нет. Все поняла?
Я понимала и покупала все по сто-двести грамм, тем более, что и другие брали понемногу. Покупать сливочное масло по сто грамм было нормально, особенно летом, так как холодильников не было ни у кого, и масло мы клали в кружку с холодной водой.
Кроме покупной еды, мама готовила каждый день, чаще утром, пока горели в печке дрова: первое, второе и любимое какао. У меня было всегда много разной еды. Часто мама ругала меня:
– Почему не съела все котлеты, я кому готовила?
– Я не лошадь! – отвечала я. Или.
– Я не верблюд! И не могу все съесть!
Дело в том, что в дошкольном возрасте я была очень толстая, меня даже дразнили «жирягой». И я тогда съедала все, что давали!
В детсаду рядом за столиком сидела Нина, девочка из многодетной семьи, у нее был плохой аппетит, поэтому она ничего не ела.
Съев свое, я культурно спрашивала подружку:
– А ты первое будешь?
– Нет!
– Можно я съем?
– Ешь!
– А ты второе будешь?
– Нет! Возьми.
И я съев все свое, бралась за ее блюда. Воспитатели это видели и вечером, когда приходили за нами родители, они рассказывали им про это. И все тихонько смеялись.
Я это заметила и поняла, что так делать нехорошо, если над этим люди смеются. С того дня я стала есть меньше и не просить чужого. Помня об этом, я никогда уже не переедала. К первому классу я, как говориться, изрослась и стала нормального телосложения, совсем не толстой. А потом я всегда много двигалась и поэтому быть жирной – мне уже не грозило! Почти все время мы проводили на улице, и аппетит у нас был отменный!
В садике и в пионерлагере детям каждый день давали кусочек сливочного масла. Оно лежало на кусочке хлеба или в каше сверху. Я помню как повара нарезали маленькие кубики, величиной с ириску, взвешивали и раскладывали их на лощеную бумагу.
Недопустимо было это масло размешать в каше, потому что в любой момент могли прийти с контрольной проверкой. Масло сливочное – это витамин А, который отвечает за зрение. Так как масло сливочное ели все, поэтому в школе очкарики были редким явлением. Выбежать на улицу с куском хлеба, намазанного маслом и посыпанного сверху сахарным песком, было обычным явлением.
Детям ослабленным давали в садике ложку рыбьего жира. Так как у меня щеки были видны из-за ушей, то мне его никогда не давали. По четвергам в стране был рыбный день. Это значит, что везде на второе будет только морская рыба, которая тоже необходима организму, как поставщик йода и разных витаминов.
Рыба была в основном хек, и мне доставался почему-то всегда хвост. Наверное, лучшие кусочки повара на раздаче отдавали мальчикам, как это принято у нас в стране. Мужчин мало – и им отдавали все лучшее! С тех пор я не люблю рыбу хек, но люблю морской окунь, который иногда готовила мама.
Молоко в магазине было не принято покупать, оно считалось бесполезным, потому что пока оно дойдет до прилавка магазина, то станет почти голубым от воды. По дороге в магазин его все разбавляли: и кто сдавал, и кто вез, и кто продавал в магазине. Разбавляли также и разливную сметану. Но можно было купить молоко в пакетах, а сметану в баночках.
Поэтому наши родители покупали молоко у частников на нашей улице. В нашем районе было девять улиц, и коровы были у трех-четырех дворов на каждой. Рано утром, часа в четыре, пастух собирал стадо, начиная с нашей улицы, и хозяева выгоняли своих кормилиц ему навстречу. Потом шел на вторую, итак, с девяти улиц он собирал стадо и шел пасти коровушек в луга.
Если моя семья была обеспеченной и могла покупать молоко, то те кто не мог этого делать – заводили коров сами. Например, напротив жила многодетная семья, у них было пятеро детей. Так они сами держали корову. Рано утром отец выгонял ее в стадо, а после уходил на работу. Вечером пастух разводил накормленных коров по домам, хозяева встречали их. И молочные продукты всегда были в доме в достатке. Ведь из молока можно дома сделать и творог, и сметану, и взбить сливочное масло. Молоко очень полезно детям, потому что в нем много кальция. А кальций нужен организму, чтобы расти. И я ела все молочное с аппетитом, потому что не хотела оставаться маленьким гномом!
Продмаг
Мои сверстники все ходили в магазин, чаще всего за хлебом. На прилавке около весов стояли большие коробки со сливочным и шоколадным маслом и такие же коробки с халвой. А еще продавали повидло, которое тоже резали ножом из картонных коробок. Стояла также бочка с растительным маслом, и из нее рычагом качали масло в тару покупателя, так как качают воду в колонке.
Все продукты были натуральные и ни у кого не вызывали аллергию. Представить, что ими можно отравиться – это только в какой-то страшной сказке и не из нашей жизни!
Колбаса была трех-четырех сортов, докторской никогда у нас не было и сосисок тоже не было никаких, но были вкусные и сочные сардельки. Но зато была нами любимая краковская, ее помнят мои ровесники до сих пор: такой вкусной в магазинах давным-давно нет.
Колбаса в то время не была повседневной едой, дома мамы готовили супы с мясом, с фрикадельками и домашние котлеты на второе. Чай пили очень редко, потому что чая хорошего не было, был грузинский со вкусом залежалой травы.
Мама готовила мне какао зимой, а кисели и компоты летом. А еще летом мы разводили водой варенье, которое осталось недоеденное с зимы. Варенья варили разного много, и нам его хватало на весь год. Из намазанного маслом хлеба, и слоя любого варенья – получалось самодельное пирожное! Это умели делать все.
В магазинах в то время было много болгарских продуктов из фруктов и овощей: томаты в собственном соку, конфитюры из разных плодов. Конфитюр – это тоже как варенье, но нарезанное маленькими кубиками из разных фруктов: яблок, груш, айвы, слив, персиков и других. Все болгарское было вкусным, и я их часто покупала.
Конфет в магазинах было много и разных: от подушечек до шоколадных. И ассортимент широкий. Но в моде тогда были московские батончики, а их – не достать.
Вот странность моды! Натуральные шоколадные конфеты лежали, бери – не хочу, а нам подавай какие-то соевые батончики из Москвы!
Нам очень нравились еще кубики «кофе с сахаром» и «какао с сахаром», стоили они семь копеек, и грызли мы их с большим удовольствием. Домой мы покупали на завтрак кофе или какао со сгущенкой и уплетали бутерброды с маслом и сыром.
Жили мы в маленьком городе и поэтому у нас был такой небогатый ассортимент. В Москве и других крупных городах все было намного разнообразней. Но нам тоже повезло, так как в нашем городе стали строить НИИ атомных реакторов, и район города, где жили его работники, был поставлен на московское обеспечение.
Вход в магазины был открытый, и мы ездили туда за продуктами. Вот там и были и сгущенка, и разнообразные сыры, и даже черная икра в больших бочках.
Я тогда училась в младших классах и в магазин постоянно ходила за продуктами. Как-то зашла в маленький магазинчик на перекрестке, а там у двери стоит большая бочка с чем-то черным.
– А что это? И почему так дорого? – спросила я у продавца.
– Это – черная икра, – ответила продавщица, – а дорого потому, что она очень полезная!
– А как её едят? – спросила я.
И она рассказала мне про бутерброды.
Мама все время говорила про полезное, что если что-то полезно – то это надо есть обязательно:
– Ну, взвести немного.
– Могу только пятьдесят грамм, меньше нельзя, – предупредила продавщица.
– Давайте!
И, получив пятьдесят грамм за большие деньги, я пошла домой.
Дома, как меня научили, я намазала хлеб сливочным маслом, положила сверху икру, съела – и не получила никакого удовольствия!
Когда мама пришла с работы, я рассказала ей про дорогую и полезную икру.
– Ну и как, вкусно, тебе понравилось? – спросила она.
– Селедка и селедка с маслом, ничего особенного! Ты сделай себе тоже полезный бутерброд для здоровья.
Она попробовала икру, но на неё она тоже не произвела впечатления.
– Ну, может она и правда чем-то полезная, если она такая дорогая, – сказала недоуменно мама.
Видно, что она про эту икру тоже ничего не знала. Так же как и другие. Никто в ней не разбирался и у большинства населения особым успехом она не пользовалась
Да и по цене она была хоть и доступная, но не всем по зубам. Это потом мы вспоминали: какие мы были глупые, что не ели эту икру. Годами позже ее уже было не достать. Совершенно справедлива русская пословица: «Русский человек задним умом крепок»
Правильно «выйти в люди»
Я только что прибежала с улицы, а мама пришла с работы.
– Одевайся быстро, пойдем к тете Марусе-модистке.
Я посмотрела на свое платье, потрогала за юбку и довольно весело сказала:
– А на мне все хорошее надето. Я – готова!
Мама посмотрела на меня, покачала головой, взяла со стула свою сумку:
– Все! Я пошла одна и тебя такую не возьму!
И дверь за ней закрылась. И было бесполезно спорить и кричать.
Конечно, в этом платье я носилась целый день по улице и волосы в конце дня были уже в разные стороны, но это не мешало мне чувствовать себя на высоте и в полном порядке.
А эта обувь! Вечно полные сандалии песка, потому что кругом земля и асфальта на нашей улице не было никогда.
– Почему не следишь за обувью! – слышала я нарекания. – Твой отец чистил так свои хромовые сапоги каждый день, что в них можно было, как в зеркало, смотреться, а у тебя что? – мама показывала на запыленные кожаные сандалии. Я молча брала их, садилась на стульчик, спиной к маме, и слегка протирала тряпкой. Сидела я так долго, создавая видимость, что тру я их до зеркального блеска.
– Ну, вот натерла! – говорила я, поставив сандалии на место.
– Да, уж! – качала укоризненно головой мама, глядя на сандалии. – Как трюмо!
Обувь у детей была только натуральная: зимой все ходили в валенках, а летом в сандалиях из натуральной кожи на толстой подошве. Они были яркие, прошитые, и их носили все дети: богатые и бедные.
Только с уходом за обувью у меня не получалось. Нет, в мою обувь, как в зеркало, не посмотришь! Это – правда!
Мама дважды предлагала пойти с ней по делам к модистке, но, в результате, оставляла меня дома.
– Вот посмотрите на нее! Лежала, лежала на диване с книжкой – встала и пошла! Платье как из попы!
– Ты же в люди идешь! На тебя смотреть будут! – возмущалась она.
Платье было немного измято сзади. Мне не понравилось мамино сравнение.
– На меня же спереди смотреть будут! – невозмутимо возразила я ей, непонятливой, разводя руками.
Мама, не выдержав, смеялась, но с собой не брала.
Теперь я поняла, что если тебя берут с собой, надо, подбежав к шкафу, выбрать платье, осмотреть его со всех сторон и быстро одеть. И только, если оно все отглажено.
– Вот!
Я подбегала к маме.
– Повернись!
Я крутилась.
– Ладно. Вроде все хорошо! Быстро поправляла мне волосы и о, счастье, брала меня на этот раз с собой.
По дороге я слышала:
– Не крутись! Не вертись! Ногами не шаркай как старуха!
И с тех пор я стараюсь не шаркать и, если нога вдруг случайно задевает об асфальт, я вспоминаю мамины слова и дальше иду уже летящим шагом!
Как я мечтала заболеть
Все основные продукты в магазинах лежали на полках, у многих были огороды, дачи, сады, большинство сажали картошку. Кормили детей натуральными продуктами. Дети росли крепкие, активные, здоровые. В классе редко кто отсутствовал по болезни, а некоторые ни разу. Среди них была и я. Видя иногда, как кто-то не пришел, я расстраивалась и думала: «Ну, почему же не я?» Мне так хотелось полежать дома, почитать книжку, чтобы за мной ухаживали, как за больной.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/zina-kapina/detstvo-v-sssr-v-hruschevskuu-ottepel/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения